Случайные совпадения с реальной жизнью. Варвара и спирт.
- Даме – спирт? – возопила я, перефразировав Булгакова.
- Конечно. Водка - это пошло. – не поддался на провокацию Гриша. – Поехали ко мне.
Я нахмурилась. Ехать к мужчине домой? Это не в моих правилах. Но… было страшно интересно. Но я хмурилась, не выпуская интерес наружу, что бы Гриша, не догадался.
- Даю честное пионерское, что будем пить только спирт, и ни каких глупостей.
- Значит, пить спирт, дело серьезное? – решила уточнить я.
- А ты думала!
- Я думала, что даме пристало пить вино, ну коньяк в случае сильного душевного волнения…
- Даме, курящей Беломор, эти напитки строго воспрещены, они портят все впечатление. И потом, тебе очень интересно. Хоть и страшно.
Вот уж кто «козел-провокатор» надо еще посмотреть.
- Интересно. – созналась я. – Но, никаких глупостей. – поставила я условие.
- Договорились.
Квартира Гриши произвела впечатление. Старый сталинский дом, в самом центре самой центральной улицы, с высоченными потолками. Пять комнат, экое барство, в почти советское то время. А библиотека! Я бы там поселилась, и осталась жить навсегда! Отдельная комната с большим мягким диваном и маленьким столиком. Я бы тут хорошо расположилась – крепкий чай, изюм и книга. Быстренько нарисовала я себе чудесную картинку, все распланировала, как хорошо в закатный час читать под пледом, с кухни доносятся волнующие запахи предстоящего ужина, заботливый мужчина рядом… Но все же спросила:
- А уборкой этого всего великолепия кто занимается?
- Жена.
Я чуть не упала в обморок. Жена… и меня в гости пригласил? Меня? Такую приличную и трепетную лань?
- Пожалуй, мне пора. – я благовоспитанно поджала губки, вполне подходяще для оскорбленной старой девы.
- Почему? – удивился Гриша.
- Ты не понимаешь? – продолжала я изображать благовоспитанность.
- Нет. – честно признался он.
- Ты женат. Я с женатыми не встречаюсь.
- Это принцип?
- Да.
- Скажу тебе по секрету: лучше таких принципов не иметь. А то вдруг захочется, а у тебя принцип. Будешь или несчастна или беспринципна.
- Сложно с тобой.
- Нет. Со мной просто. Только не выдумывай глупых принципов, усложняющих твою жизнь.
- И все же я пойду.
- А спирт?
- Как-нибудь переживу без этого сомнительного удовольствия.
- Молодец! Ты мне все больше нравишься. Стойкий, наивный ребенок.
Вот так, это значит он, меня оценивает, ставит надо мной всякие опыты, а я наивно полагаю, что я умная, начитанная и в жизни разбираюсь! Самый лучший метод в такой ситуации – обидеться. Надуться, поморгать, что бы блеснула большая слеза, вздохнуть порывисто и отвернуться, что бы скрыть невольные слезы.
- Пятерка! Заслуженная пятерка. Разыграла, как по нотам. Пошли уже выпьем!
- А жена? – расстроено напомнила я.
Жалко все же, что такой мужчина женат. Такой славный гадский Карлсон.
- Прибирает жена нашего дворника. Я не разрешаю маме заниматься уборкой, она уже в возрасте. Маму надо беречь.
Еще и мама! Что я еще сегодня узнаю? Хорошо, что не женат, он только-только, стал мне нравится. Но за наивного ребенка надо отомстить.
- Такой большой и живешь с мамой?
- Конечно. Я хороший и правильный еврейский юноша. А еврейские мальчики всегда живут с мамой до своей женитьбы.
- То есть ты не женат?
- Фу… мы это уже выяснили.
- А житье с мамой это не принцип? Или у тебя тоже есть принципы?
- Быстро учишься. Это любовь к маме.
- Фу… пошли уже выпьем. Я устала.
Меня провели на кухню. На стол постелили газетку, открыли банки со шпротами, тушенкой и селедкой. Поставили два граненных стакана. Достали трехлитровую банку спирта. И пригласили присесть. Тяжелую прозрачную жидкость плеснули в стаканы и один подали мне.
- Выдохни и выпей залпом.
- А разбавить? – испугалась я. – И почему на газетке?
- Выпей, я объясню. Ну!
Отступать было некуда. Сама согласилась. Правда, я все же надеялась на разведенный спирт, или на вино… и вообще думала, что это шутка такая… Я задумчиво покачала спирт в стакане.
- Может не надо?
- Надо.
Я выдохнула и зажмурившись плеснула в себя эту жидкость. Слегка обжигая, она скользнула в желудок. Слезы брызнули из глаз.
- Запить! – прохрипела я.
- Заесть. – Гриша сунул мне в руку вилку с селедкой. – Запивать спирт категорически нельзя. А то разбавишь и сразу станешь пьяной. А я пьяных женщин не люблю. Что тогда с тобой делать? Только глупости.
Разговор про глупости меня мобилизовал, я открыла глаза, зажевала селедку и выдохнула.
- Ну вот. Теперь и пить и курить ты умеешь. И можешь все это смело бросить. Хотя нет. Мы еще чуть выпьем на брудершафт, и тогда бросишь.
- Ладно. – расхрабрилась я.
- Отлично! – Гриша плеснул еще спирта.
– Брошу.
- Я, конечно, надеялся на брудершафт и поцелуй, - вздохнул Гриша, - но то, что бросишь тоже хорошо.
Мы выпили, поцеловались. Целоваться с бородатым мужчиной было смешно. Я, конечно, целовалась, раза два в жизни, до этого, и предполагала, что это должно быть волнительно, но было щекотно и смешно. Я рассмеялась.
- Молодец! – похвалил Гришка. – Тебе смешно – ты смеешься. Не то, что эти дуры, изображающие неземную страсть.
Я, это запомнила, но решила выяснить чуть позже, газетка на столе меня интересовала гораздо больше. Везде понаставлено хрусталя, все так чопорно и старомодно и газетка. Меня это очень занимало. Гриша внимательно посмотрел на меня, после вопроса про газетку и объяснил:
- Для каждого напитка – свой антураж. Спирт, по идее надо пить в ординаторской. Но это мы еще устроим. Вино или шампанское пить из граненого стакана – это моветон. Но пить спирт из хрусталя – такой же плохой вкус. Для меня это тоже был шок, пить из стакана. Я без ножа и вилки и льняной салфетки первый раз поел только в двадцать пять лет. У Сашки Раева в ординаторской. Я потом тебя с ним познакомлю. А теперь, если ты не возражаешь, мы будем считать, что мы пара и официально встречаемся.
Это интересно и немного страшно. И целоваться смешно. Я сразу почувствовала себя старше, я стала не просто Варвара, а уже взрослая девушка, которая, поди, и замуж соберется. Тут в голову полезли всякие еще дополнительные мысли в связи с этим, но я делиться ими не буду. Но самое страшное из этих мыслей было, что придется его знакомить с родственниками, которые и так уже задают слишком много вопросов о моем молодом человеке. В голове нарисовались красочные картины: суровый папа, хмурит брови; мама в обмороке; бабушки, укоризненно качающие головами, дедушки, тети и дяди, братья…
- Хорошо. – согласилась я.