Не прошло и двадцати лет,…
Не прошло и двадцати лет, а я наконец поняла, что же мне отчетливо не нравится в мире уважаемого профессора Толкиена.
Мужики мне там не нравятся.
Мужик, страдающий патологической страстью к цацкам-брюликам, лично у меня сразу вызывает сами понимаете какие подозрения. Если он не рок-звезда шестидесятых, конечно, хотя тогдашние рок-звезды... гм... не будем о грустном. А профессорские персонажи - ну просто через одного на какой-нибудь цацке да повернутые.
Феанор, блин. Три брульянта даже на спасение родины зажал, да еще всю родню накрутил так, что они до конца эпохи за эти камешки своих и чужих шинковали без разбора. Потом приключился Наугламир, со скамейки запасных вылезли гномы, и дело пошло еще веселее. То есть толпы, натурально толпы мужиков веками режут друг друга за обладание хотя бы одним из трех камешков. Зашибись.
Во Вторую эпоху в результате творческого тандема Саурона с Келебримбором начинаются мутные мутки с Кольцами. Тут круче всех оказались, конечно, гномы, которые предпочли свои Кольца частью приныкать, частью продолбать, но на поверхность не выпускать ни под каким видом. Пожалуй, единственный раз, когда эпическая гномья жадность всем пошла на пользу, потому что свистопляска впоследствии и так началась знатная, и вот только еще семи Колец там не хватало для полного счастья.
А потом на сцену выходит одно простенькое золотое колечко, которое последовательно рвет крышу людям, майар, эльфам и хоббитам (правда, тут в общую толпу затесалась и Галадриэль, но это ладно, погрешность в пределах нормы). И в ту же Третью эпоху красиво выступил гном Торин, словивший от своего Аркенстона отвал башки почище феаноровского.
И только Том Бомбадил оказался напрочь равнодушен к ювелирным изделиям, а хоббит Сэм покрутил в пальцах самоглавное Кольцо, понял, что красота и сила - они не в цацках, взвалил на плечо полудохлого Фродо, да и продолжил пешедралить к Ородруину. Ну что тут скажешь. Уважуха.