Интервью о 2 мая…

Сегодня Одесса вновь вспоминает жертв трагедии 2 мая прошлого года. Своей версией тех событий поделился с «НВ» известный одесский политик

Вот уже больше года 2-го числа каждого месяца сотни одесситов выходят на митинги, требуя независимого расследования причин пожара в Доме профсоюзов. И сегодня участник тех событий, украинский общественный деятель и публицист рассказывает, как готовилась «одесская Хатынь», как он пытался предотвратить трагедию, что происходило в городе 2 мая и как может дальше развиваться украинский кризис.

Егор Кваснюк, координатор общественного движения «Куликово поле»

Вплоть до ужасных событий 2 мая 2014 года я являлся одним из координаторов (уже "одним из", после многих вопросов) пророссийского движения «Куликово поле». Почти каждый день приходил на собрания, которые проводились на площади перед Домом профсоюзов. Информация же о том, что на 2 мая запланирована масштабная провокация, появилась у нас за три недели до этой страшной даты.

Мне стало известно, что приказ о погромах и поджоге Дома профсоюзов отдал лично олигарх Игорь Коломойский. Об этом мне рассказал теперь уже бывший губернатор Одессы Владимир Немировский, когда просил нас увести людей с Куликова поля. Он меня предупредил, чтобы в случае уличных боёв никто не вздумал прятаться в Доме профсоюзов – всех сожгут. Коломойский хотел как можно сильнее подставить Немировского, и поджог устроили послушные ему люди из запрещённого в России «Правого сектора». Буквально накануне провокации мы взломали пару штабов националистов и увидели там щиты, биты и заранее заготовленные «коктейли Молотова».

Утром 2 мая я проснулся, дошёл до одного «уважаемого» кабинета и сказал им, что мне не нравится состояние одесской милиции на фоне надвигающихся беспорядков. После этого двинулся в Александровский парк и дождался там наших людей. Нас собралось мало, но достаточно для того, чтобы выполнить задуманное по договору с милицией.

План был таков: собрать небольшую группу – человек 250 – и в случае чего перекрыть дорогу в узких местах, чтобы не допустить быстрого захвата Куликова поля. Не важно, что нас было гораздо меньше. Успех городских боёв в конечном итоге зависит не от численности сторон. Даже если противников в 20 раз больше, всё равно можно победить – при условии, что удачно перекрыт узкий переулок.

Естественно, мы хорошо знали, что провокация готовится серьёзная и что к нам везут профессиональных убийц. Знали, что среди «мирных футбольных фанатов» находились военные. Знали и о том, что в Одессу привезли майдановские «сотни», включая батальоны «Шторм» и «Правый сектор» (запрещён в России. – Прим. ред.). Сопротивляться же без наличия оружия мы не могли – именно поэтому я договорился с городскими властями, чтобы те нам помогли, и в итоге львиную долю активистов с Куликова поля всё-таки удалось увести.

Тем не менее избежать уличных боёв и пожара в Доме профсоюзов мы не смогли по двум причинам. Во-первых, на площади находилось несколько организаций и лидер одной из них (не хочу называть его по имени) бросил клич: «Оставайтесь, защищайте Куликово поле, иначе его сожгут!» Он считал, что марш «евромайдановцев» – всего лишь очередная пугалка, и просто хотел войти в историю как «героический защитник Куликова поля». Поэтому перед Домом профсоюзов остались люди, включая женщин и стариков.

Во-вторых, по первоначальному плану мы не должны были идти на Греческую улицу, но активист «Одесской дружины» Сергей Долженков построил колонну своих людей и собрался вести их на площадь. Я приказал ему:

– Не делай глупостей!

Но он заявил, что больше не будет выполнять моих приказов. В итоге побежал первым, а за ним ринулись ещё 20–30 человек. И поскольку у них есть чувство локтя, в сторону Греческой двинулись все…

Заметив, что колонна тронулась, я побежал к Фучеджи (бывший заместитель начальника милиции по общественной безопасности в Одесской области Дмитрий Фучеджи. – Прим. ред.). Но, к сожалению, мы не смогли остановить Долженкова. Кто-то из его дружинников, пришедших в центр города с красными повязками на руках и в масках, спровоцировал националистов. Так начался знаменитый бой на Греческой улице. Кто был этот провокатор – до сих пор неизвестно. Но, по некоторым данным, в ряды дружины в маске затесался член одной из праворадикальных организаций.

Я понял, что бой уже начался, и двинулся позади колонны. На Греческую улицу пришёл через 10 минут после начала беспорядков. Я видел, как летела брусчатка, повсюду вырастали баррикады и как с противоположной стороны в нас стреляют.

Националисты были вооружены «коктейлями Молотова» и лёгким стрелковым оружием – у нас же только каждый третий имел при себе биту и щит. А в это время немногочисленная одесская милиция не пропускала наших активистов и пряталась от града камней. Я звонил в мэрию, ругался, но мои усилия оказались тщетны.

Как дальше развивались события? Мы с товарищами сдерживали радикалов на Греческой сколько могли. Часть наших людей попала в милицию, а четверо были убиты. Кто-то укрылся в торговом центре «Афина». Нас становилось всё меньше и меньше. Стало понятно, что подмогу к нам не пропустят: все дороги перекрыты. Тогда я дал команду: «Отступаем!» Одновременно звонил, кому только мог, и кричал в трубку:

– Скорее уводите людей с Куликова поля!

Мы делали всё, чтобы не допустить этот пожар. И, хотя мы утомили противника на Греческой улице, у националистов был приказ: идти на Куликово поле. И было понятно – они его выполнят.

К сожалению, несмотря на наши усилия, увести всех людей не получилось – какие-то женщины первыми кинулись в Дом профсоюзов и кто-то двинулся вслед за ними, чтобы их защитить.

Самого пожара я не видел, поскольку в тот момент мотался по отделениям милиции, освобождая наших ребят. При этом я чувствовал, что находиться у Дома профсоюзов мне нельзя: за свою жизнь я достаточно нагрешил и мой ангел-хранитель мог не справиться…

После этих событий всем пророссийским активистам был брошен клич:

– Срочно покидайте Одессу!

В первую очередь это касалось тех, кто засветился на Куликовом поле и Греческой улице. Из города я уехал 6 мая, знал, что мне нельзя там больше оставаться. Отключил все телефоны и лишь изредка выходил на связь, чтобы связаться с представителями ОБСЕ и потребовать у них отчёта о произошедшей трагедии (я их тоже предупреждал заранее о готовящейся бойне). Звонил с разных телефонов, потом выключал их. Уходя, передвигался короткими перебежками по ночам.

В конце концов я смог уехать на автобусе в Луганскую народную республику (ЛНР). Там мне довелось встретиться с нашими ребятами, примкнувшими к Мозговому (Алексей Мозговой – командир бригады «Призрак» – был убит в мае 2015 года. – Прим. ред.). До сентября 2014-го я оставался в Донбассе и занимался помощью ополченцам и беженцам, распределением гуманитарной помощи, делал информационные сводки, но в атаку не ходил.

Сейчас я проживаю в России и очень надеюсь вернуться в Одессу, когда на Украине закончатся эти безобразия. Часто задаю себе вопрос: чем мы заслужили такие испытания? Знаю только одно – Господь дал нам эту жизнь, чтобы нас проверить. И Он посылает нам в качестве испытания правосеков, порошенок и прочих яценюков, дабы мы, преодолевая трудности, становились лучше и сильнее…

Об украинской политике:

– Я начал заниматься политической деятельностью в 1993 году. Начал с разносчика-расклейщика плакатов, а к следующей избирательной кампании стал уже «полевым командиром» – руководил другими студентами. Так я близко познакомился со всеми украинскими партиями и с тех пор из политики, что называется, не вылезал. Всего участвовал примерно в 30 избирательных кампаниях: в Одессе, Одесской области, даже пару раз был причастен к выборам в Верховную раду. Был соучредителем партии «Союз», работал в «Партии регионов», сотрудничал с организациями вроде «Русского блока». В конечном итоге стал беспартийным, поскольку «Партия регионов» за время своего нахождения у власти уничтожила все прорусские партии и движения на Украине. А я был сторонником сближения с Россией ещё с юности – в первую очередь благодаря улице и книгам.

О Майдане:

– О том, что в 2013 году в Киеве готовится Майдан, мы знали заранее. Я делал информационно-аналитические выкладки о возможности начала этих событий ещё в конце 2013-го – начале 2014 года. Первым индикатором неизбежности Майдана стало психологическое угнетение народа через массмедиа. Открываешь любой информационный портал, а там каждое третье сообщение содержит откровенную чернуху: «Подросток выбросился с 16-го этажа», «Девочку до смерти искусала собака» и так далее. Подобная обработка населения была нацелена на то, чтобы вызвать раздражение, создать атмосферу нервозности, неуверенности в завтрашнем дне – то есть морально «раскачать» людей.

Это в целом сработало. И всё-таки Майдан 2013–2014 годов собрал гораздо меньше людей, чем рассчитывали его организаторы. Это явилось главным признаком его провала.

О политтехнологиях:

– В Одессе в это время тоже кое-кто пытался устроить местный Майдан. Вот только настоящих одесских «евромайдановцев» оказалось в два раза меньше, чем пациентов в нашей психиатрической больнице. Поэтому начали привозить людей из Одесской области и других регионов страны. Стали формировать майдановские «сотни» и готовиться к захвату власти примерно по тому же сценарию, что и в Харькове, и в Запорожье. Реальных же одесситов в рядах «революционеров» было человек 300–500, мы знали наперечёт всех бойцов и понимали: если не будет приказа из Киева и в Одессу не пришлют серьёзную помощь, то эти триста человек погоды не сделают. Но такой приказ поступил – я видел ролик, как с киевского Майдана в Одессу на демонстрацию отправили 50 автобусов. Между тем пророссийских граждан – без денег и автобусов – в Одессе всегда собиралось на улицах от 10 до 30 тысяч!

О трусости чиновников:

– Настал день переворота – 22 февраля 2014 года. Мы с товарищами встретились, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Я сразу сказал, что нас будут уничтожать. Физически. Новоиспечённая киевская власть перешла Рубикон, отдав приказ националистам о геноциде прорусского населения в Новороссии…

Я говорил, что надо собирать свои боевые группы, и направлял обращения к властям города и области. В одесские дружины тогда записались несколько тысяч человек. Мы могли бы оснастить эти дружины должным образом, чтобы с успехом защитить город от оккупации. Но трусость чиновников победила – нам не позволили собрать боевые отряды. А влиятельные люди Одессы тоже отказались от резких действий, поскольку Киев им сулил: не беспокойтесь, все вопросы сейчас решатся в Донецке и Луганске. А вы не поднимайте бурю и следите, чтобы народ не создал Одесскую народную республику…

О Януковиче:

– Те, кто постоянно смотрел в сторону Европы, надеялись, что Янукович всё-таки подпишет Соглашение об ассоциации с Евросоюзом, и то, что президент отказался, добавило новой власти экономических проблем.

Мы в Одессе всё это время наблюдали за развитием ситуации, собирали людей (к нам уже тогда начали приезжать добровольцы из России) и отправляли их вместе с одесситами на «Антимайдан» в Киев. И очень надеялись, что Янукович не сделает последней глупости – не уйдёт по своей воле.

А он тем временем отдавал глупые приказы разоружить «Антимайдан», выставлял против нас милицию, запрещал сопротивляться и в конечном итоге дал слабину. Почему он сам себя «слил»? Точно не знаю. Наверное, думал, что европейцы выполнят свои обещания – утихомирят Майдан, но его нагло и цинично обманули…

О Саакашвили:

– Главная задача Михаила Саакашвили в Одессе – как можно сильнее разрушить её экономику. Поэтому он и разгоняет всех старых руководителей, которые хоть что-то знают про хозяйство Одесской области, и приглашает на их место не очень умных либералов. Он – марионетка американцев, которые ставят перед такими людьми, как Саакашвили, Турчинов, Яценюк и Порошенко, лишь одну цель – довести Украину до экономической катастрофы. И когда страна попадёт обратно под контроль России, россиянам придётся потратить на её восстановление огромное количество ресурсов. Настолько огромное, что сама Россия может споткнуться. А не вернуться в сферу влияния Москвы Украина не может – вопрос лишь в том, когда и насколько болезненно.