Самый смешной разговорник (не все ещё читали, поэтому снова публикую)
Nouveaux dialogues français et russes
Легчайший способ узнать правила французской грамматики, изданный Иваном Фабианом.
Москва
1799
47
— Иван, был ли ты у Амстердамского жида?
— Был, сударь, он отдал мне ваши векселя без акцептации.
— Да не сказал ли он тому причины?
— Он не сказал ни слова, потому что он нем.
52
— Вам эта крестьянка нравится, сказала эта дама.
— Ах, сударыня, отвечал он. Я б желал быть так богат, как эта крестьянка. Ибо ей принадлежат все сии хутора, все сии луга, равно как и все сии стада, пасущиеся перед вашими глазами в этой долине.
62
— Всякая женщина почитает себя любви достойною, и всякая самолюбива.
— И мужчины, друг мой, таковы же. Иной почитает себя ученым, не будучи таковым, и многие даже женщин превосходят тщеславием.
— Друг мой, ежели ты так заключаешь обо всех женщинах и обо всех мужчинах, то ты несправедлив. Я знаю некоторых девиц в восемьдесят лет, которые уже не почитают себя любви достойными, и некоторых ученых людей, не имеющих тщеславия.
72
— Для чего повелительное наклонение не имеет первого лица?
— Потому что никто сам себе не приказывает.
76
Все любят Лизетту за то, что она вежлива и прилежна; но Карла, брата ее, презирают и ненавидят за то, что он резов и ленив.
77
Прошлою ночью я очень плохо спал. Мне снилось, что за мной и моей Шарлоттою гоняется страшный одноглазый людоед. Постойте, милостивый государь, сказал я ему. Уже ежели вы непременно хотите кого-нибудь съесть, то скушайте меня, но не троньте моей Шарлотты. Нет, Отвечал он, она гораздо нежнее тебя. Однако ж, чтобы вас не разлучать, Видя вашу столь нежную Любовь, съем-ка я вас обоих.
81
— Не приходил ли без меня мой братец?
— Его я не видала, сударыня, а входил только барин в вашу комнату.
— Ах! Да где ж мой перстень?
— Барин его продал одному жиду.
— Да я и золотых пряжек своих не вижу!
— Он и их также продал.
***
Я был вчера у своего свояка, но лучше бы я к нему не ездил, потому что он был пьян, да и его любезная женка тоже.
83
Вчера я имел честь видеть вашу двоюродную сестрицу. А ей угодно было рассказывать мне об одном из своих братцев, который третьего дня до того кушал пока получил колику.
107
— Вы приметно стали толще с тех пор, как вы женились.
— Вы шутите.
— Нет, право, не шучу, Сударь.
— Станем говорить о чем-нибудь ином.
110
Надобно также подумать, что я должен прокормить дряхлую жену, двенадцать детей больных и тёщу, которая уже слепа.
111
Я надеюсь поправиться выгодною женитьбою. Я ищу богатую и великодушную невесту, которая не смотрит на лицо, но на сердце, и которая вышла бы за меня из человеколюбия.
118
— Куда ты так бежишь, друг мой?
— Я вижу некоторых из моих заимодавцев.
119
Несмотря на то, что я бедна, однако ж я боюсь смерти.
120
— Здравствуй, мой друг, каково ты проводил ночь?
— Не слишком хорошо, я во всю ночь не мог заснуть, я беспрестанно думал о своём слуге, который так жестоко со мною поступил.
— Я уже об этом слышал; но всего подробно не знаю. Расскажи, пожалуй, как это было.
— Этот плут, которому я сделал столько добра, вздумал связать мне руки и ноги в то время как я спал. Проснувшись, кричал я без милосердия, думая сначала, что меня обворожили. На крик мой прибежала служанка и меня освободила.
122
— Мой слуга меня обокрал и сбежал. Его нашли и присудили к отрезанию ушей, по местному обычаю. Хотели немедленно это осуществить, но было невозможно.
— Почему же?
— По освидетельствовании оказалось, что у него уже нет ушей.
125
— Я получила от Лизаньки Французское письмо, но я не могу его прочесть.
— Подождите немного, я вам его прочту. Потрудитесь подать мне мои очки.
— Боже мой! Как оно дурно написано. Я ни одного слова не могу разобрать. Бросьте его в огонь, так и ответ готов.
127
Моя племянница девка добрая. Она хорошо пишет и хорошо говорит по-немецки. Но брат её негодный мальчик, он всё ещё пишет дурно, а говорит по-немецки ещё хуже.
Иногда ищут его везде; а как найдут его, что спрятался под кроватью, то говорит: меня нет здесь, ищите в другом месте.
Он почти никогда не учит своего урока; а когда у него спросят, для чего он его не учит, то отвечает:
Я должен учиться, да я не хочу. Потому что у меня нет охоты.
Он обыкновенно ходит очень тихо; ещё гораздо тише своего брата, который болен подагрою; но как скоро услышит, что бьёт двенадцать часов, то где возьмётся проворство, он прежде всей семьи поспевает к обеду, чтоб застать горячий суп.