...Где река выписывает крендель на пути в безбрежный океан, жил да поживал в трясине Грендель и его почтенная маман. Пил настой из клюквы и морошки, любовался небом по ночам и совсем немного, понарошку, ел доисторических датчан. Те беднягу в рукописях разных до сих пор склоняют вкривь и вкось, ведь передвижение согласных в те года еще не началось: что-то где-то двинулось, но мимо, с полдороги повернуло вспять – не на то даны законы Гримма, чтобы их послушно исполнять. Не один понадобился пендель, чтоб развеять вековечный мрак: наш герой по папеньке был Гендель, а его писали черте как. Сколько кож телячьих измарали, сколько бочек извели чернил; ладно б только имя переврали – каждый первый Гренделя чернил!
Не спешите доверять легенде – нынче СМИ чего не напоют. Грендель был куда интеллигентней, чем любой немытый сакс и ют. Нравом был смирен и сердцем кроток, но однажды – лютый был мороз – из лесу явился конунг Хродгар, чтоб квартирный разрешить вопрос. Застучали топоры по веткам, мало стало неба и земли: за три года вместо пятилетки Хеорот уродский возвели. В ознаменование рекорда сиплый скальд, какой у данов был, взял на лангелейке три аккорда и блатные кеннинги завыл.
Звук похуже прежней пилорамы молнией пронзил спокойный день. В голове у гренделевой мамы началась ужасная мигрень. С потолка посыпалась побелка. Сдохли головастики в пруду. На рояле метронома стрелка заметалась, будто бы в бреду. И вздохнули Грендель и мамаша: «Это просто Ётун знает что!» И надели теплые гамаши, и стянули с вешалки пальто. Сколько ни ходили, ни просили – датский не кончается шансон: чуть заснешь – опять заголосили, то поврозь, а то и в унисон!
С той поры для нашего героя кончилось спокойное житье: съешь с десяток данов на второе – остальные снова за свое! Да еще, в довесок к прежним бедам, принесла нелегкая звезду – Беовульфа из соседних шведов с песнею про лебедь на пруду.
Много песен Грендель переслушал, много перепробовал певцов, но и тренированные уши могут подзавять, в конце концов! Чуть накрыл трясину теплый вечер, чуть по струнам вдарил музыкант, вылез Грендель, чтобы изувечить самобытный гаутский талант.
(мог бы быть финал весьма печален, если б делом заправлял хронист; с удовлетвореньем сообщаем, что сие писал постмодернист)
Вылез и сказал: «Да что ж такое! Есть же ноты, кроме «ре» и «ля»! Есть Чайковский, Моцарт и Бетховен, штраусы, а также генделЯ!»
В жизни есть прекрасные моменты – это был как раз один из них: Грендель перестроил инструменты. И сыграл. И Хеорот затих.
Музыку не выразить словами, но, как только отгудела медь, закивали даны головами, и сказали даны: «Обалдеть!»
И давай они дружить домами и ходить друг друга навещать, хоть, конечно, гренделевой маме иногда случалось поворчать: «Безобразье! Что сказал бы папа! Дикарей понабирал в друзья!»
Так у шведов появилась АББА, а не только шведская семья.