Только я не удалась. Бытовые гонки с препятствиями меня мало интересуют, здесь я равнодушна и терпима, меня устраивает практически все, что есть, а чего нет, но теоретически хочется, меня заинтересует только если оно само на меня свалится. Со сломанным унитазом я стоически уживалась больше года, в тайне надеясь, что он там сам как-нибудь починиться, может, волшебник какой альтруистичный и жалостливый прознает про мою беду, да и взмахнет своей палочкой: «абра-кадабра-вода смывайся как надо, а не тоненькой струйкой после двадцати нажатий». Нет, ситуация не была совсем уж критичной, говно из туалета не лезло, соседей не осчастливливало, премерзкого запаха не случалось. Ну, трудности со сливом, ну, не работает слив на полную мощность. И что? Облегчаться это ни мне, ни моему сыну особо не мешало, а случающийся иногда сбой, сопровождаемый нервическим отбиванием морзянки на кнопке и ругательствами разной степени цензурности, это так, пустяки, дело житейское, и по сравнению с проблемой озоновых дыр или демографического кризиса в стране – сущая безделица.

Думаю, если бы в один прекрасный день маме не надоело бы безуспешно выносить мне мозг: «поменяй унитаз, Женя, поменяй унитаз, Женя» раз в неделю по пятницам на протяжении года, и она пинком под зад не выперла бы меня в магазин под конвоем, то я бы так и посылала приветы слушателям радиоэфира, отстукивая позывные на спуске сливного бачка. Потому как он же все-таки работает и вообще не старый еще, беленький, и микробы под ободком вполне себе знакомые и привычные, азбуке Морзе обученные.

А все почему? Да потому что для приобретения унитаза надо совершить определенный набор ритуальных действ, каждое из которых требует поднятия жопы с дивана и активизации мозга. «Овчинка выделки не стоит» - резюмирую я, внутренне содрогаясь от мысли, что нужно куда-то ехать, с кем-то договариваться, потом ждать доставки, установки, несколько часов терпеть в квартире сантехника, убирать оставленный сантехником мусор, выкраивать на это время, состыковывать со своим графиком. И продолжаю давить жопой мебеля. Ленива, инертна, пассивна, каюсь.

Причем у инертности моей есть как минус (кнопка «старт» похожа на слив моего старого унитаза, заедает и включается крайне неохотно), но и плюс. Читай, если вы все-таки эту кнопку «старт» дожали, то выключить вам будет ее крайне затруднительно. Попру до победного, сметая все на своем пути. Тут главное не дать мне остановиться. Ибо кнопка «старт» заедает…

Короче, не вдохновляют меня бытовые проблемы, скучны и без размаха. Может, кто и бросается в бой, внезапно с утра осознав, что салфеточки на кухне перестали гармонировать со скатертью, мебель по стилю не сочетается с рисунком на обоях, а в Икее распродажа подушечек, светильников и пледиков, то мне на это срать с высокой колокольни и оттуда же поплевывать. Нет, если меня силой затащить в ту же самую Икею, то есть шанс, что кнопка «старт» загорится, и я начну с видом обезумевшей курицы скупать свечи ароматические, открывалки универсальные и коврики прикроватные с пугающими названиями. Но сама я туда не попрусь. Это не значит, что дом мой напоминает лавку старьевщика в аварийном состоянии, отнюдь. У меня вполне себе чисто и уютно. Но сменить мебельный гарнитур я решусь только в том случае, если развалится старый. Совсем. То есть упадет и рассыплется на мелкие детальки. Невнятные царапины на поверхности и застревающий ящик поводом для апгрейда интерьера не являются.

Такая же фигня с едой. Я люблю поесть вкусно, но перспектива пятичасового отбывания повинности на кухне, которая после этого будет выглядеть как Багдад после миротворческой миссии США кажется мне чрезмерно тяжелой и не соответствующей результату. Полдня в обнимку с кухонными гаджетами – а на выходе один (пусть офигительно вкусный пирог) и херова туча грязной посуды, кафеля, мебели и пола. Ну его в жопу такой пирог. Закажи по интернету, заплати и спи спокойно. Кухня девственно нетронута, расход нервов и сил стремится к нулю. А пирог, скорее всего и повкуснее будет.

Уборка квартиры? Тут сложно.

Маман моя считает, в этом вопросе я – свинья обыкновенная, в средней стадии запущенности. Но заявления мамы о вылизывании квартиры надо делить на пятьдесят, как минимум. А как максимум, заткнуть уши, уйти в астрал и прикинуться каменюкой неодушевленной, потому что с точки зрения мамы – свиньи все, кто не делает влажную уборку дважды в день. Нет, сама она тоже ее не делает, о чем постоянно печалится и посыпает голову пеплом от избытка вины. Полы три дня не мыты, пыль с позавчерашнего дня не протерта, а в ванной аж четыре нестиранные шмотки. Вообще, стирка – это отдельная тема, так как ради четырех шмоток (две из которых труселя) включать стиральную машину не след (это даже мама моя понимает). Но вместо того, чтобы засунуть одежду в специальный короб и положить на нее с прибором на несколько дней, пока она не расплодится естественным путем, мама, аки маньяк в период активности, будет метаться по дому и спрашивать у домочадцев, нет ли чего не очень чистого. Домочадцы к маме привычные, посему прячутся по углам как тараканы, отчаянно оберегая свое добро. А как же, они все в теме и прекрасно понимают, что мама искренне верует, что любая вещь, не находящаяся в шкафу автоматически получает статус несвежей с последующей экзекуцией и ссылкой в стиральную машину. Когда мы жили вместе, вполне обычным был мамин вопрос: «Женя, а какого цвета у тебя трусы?». И если вы думаете, что интерес был эстетическим, отнюдь. Просто у мамы случилась одна светлая вещичка, которую необходимо было дополнить еще десятком и немедленно постирать. И если вам кажется, что снять с дочери трусы, которые она надела пару часов назад только из-за того, что у мамы «мало светлого нещадящего», это странновато, то вы – суть тварь последняя неблагодарная, неряха и вообще плохая дочь.

Пока мы жили вместе, проблему маминой бытовой активности я решала просто. Опыт показывает, что гораздо удобнее и спокойнее полностью и по всем пунктам признать себя неблагодарной свиньей, после чего вас с позором отстранят от общественно-полезных забот, чем бесконечно дискутировать с мамой на тему частоты и качества уборок. В результате этой дискуссии я все равно окажусь неблагодарной свиньей, так что и начинать не стоит.

Зато когда мама вместе с братом и дедом переехала в соседний дом, все стало намного хуже.

Нет, поначалу я даже обрадовалась, по наивности полагая, что уж теперь сама смогу решать, когда и как надо мыть полы, вытирать пыль, стирать, гладить и прочее. Ох, как я была наивна, прямо как мой сын, уверенный, что в новогоднюю ночь к нам приходил дед мороз. И то, у него был весомый аргумент в виде подарка, а у меня только иллюзии, к сожалению, с реалиями ничего общего не имеющие.

Да-да, ныкать почти чистые вещи от всевидящего ока маман и вносить посильную лепту в уборку квартиры в виде неспешного пылесосения (к другим видам работ меня не допускали в виду безрукости) – это я вам скажу, цветочки. Ягодки не замедлили прорасти и величиной своей скорее напоминали арбузы.

Ягода первая шендарахнула меня по голове почти сразу. И звалась она – мамины визиты. Визиты были часты из-за непосредственной близости (тринадцать этажей на лифте вниз, пятьдесят метров направо, пятнадцать этажей на лифте вверх, здравствуй мама, ой, а мы не ждали) и утомительны, так как более всего напоминали визит санэпидемнадзора в забегаловку «У Ашота», с той лишь разницей, что у Ашота есть шанс откупиться, а моя маман неподкупна и сурова, как богиня правосудия Фемида. Причем Фемиде по фигу, мыли ли вы полы вчера или неделю назад. Потому что даже если я с утра до вечера буду заниматься исключительно истреблением пыли, жира, накипи, микробов, бактерий и прочей домашней фауны, придраться будет к чему. Потому что идеал недостижим, а мама целью своей жизни поставила убедить себя и меня в моей полной хозяйственной несостоятельности. Кроме тайной мечты работать в санэпидемнадзоре, думаю, у маман в детстве была еще она мечта – карьера актрисы. Причем не без оснований. В амплуа карающей богини правосудия маман неподражаема.

Визит проходит так.

С порога:

- Чем это у вас пахнет?

Пахнуть может духами, едой, жидкостью для снятия лака, очистителем воздуха, свежими пирогами, дезинфекцией или вообще ничем не пахнуть. С равной долей вероятности у мамы будет насморк. Сути вопроса это не меняет.

Заниматься изысканиями я не люблю, поэтому ответствую кратко и кротко:

- Не знаю.

- Понятно, - маман брезгливо морщит нос и проходит в квартиру, на ходу кидая:

- Ты бы у ребенка проветрила, что ли? Ты вообще сегодня проветривала?

В принципе, все мамины вопросы имеют только один правильный ответ: «Нет, мама, я не проветривала, потому что я ленивая грязнуля и мать-ехидна» или «Да, мама, ты права, у меня пахнет всякой мерзостью, потому что я ленивая грязнуля и мать-ехидна». При этом надлежит броситься маме в ноги, и со слезами раскаяния просить ее провести мастер-класс по проветриванию и устранению плохих запахов.

Далее мама обходит квартиру, придирчиво осматривая все углы, и кидая саркастические замечания:

- А что это у тебя за пакет лежит? Пустой? Почему не выкинешь?

- А пыль когда последний раз протиралась?

- Тебе срочно надо приобрести новый «Ас-Доместос-Силит-Фигилит-Супер-Экстра-С запахом лимона», я тебе принесу, потому что эти ужасные пятна на кафеле ничто другое не возьмет.

- Холодильник надо хоть иногда мыть.

- Почему у тебя столько обуви в прихожей? Надо половину убрать, предварительно перемыв и почистив, ты все равно ее не носишь.

- А у тебя есть темное щадящее стирать? Давай я возьму, а то у меня мало.

Во время обхода надо скорчить рожу терпеливую и смиренную, как у монашки во время великого поста, отвечать односложно, все поползновения «перемыть обувь», «взять вещички постирать» давить в зародыше.

Когда большинство непотребств найдено и описано, маман печально вздыхает, всем своим видом показывая, что я в очередной раз облажалась и только ее милосердие и доброе ко мне отношение не позволяет ей ткнуть меня во все это носом, как нашкодившего Тузика. И начинается воспитательный процесс. Потому как плевать маме, что мне давно за тридцать и уже свой объект для воспитания имеется, воспитывать никогда не поздно, потому что Тузик по сравнению со мной – вышколенный английский дворецкий.

- У тебя, между прочим, ребенок, - трагическим тоном сообщает мне она.

«Офигеть, какая новость, мама, ты опоздала лет на десять с лишним, именно тогда я бы от этой фразы имела шанс прийти в некое изумление»

- И твой ребенок дышит пылью.

«А еще микробами, бактериями, плесенью от сыров, выхлопными газами с улицы и освежителем воздуха, когда ходит в туалет. Там он кстати еще кое-чем дышит. И вообще, в основном «хомо сапиенс» дышит воздухом, основным элементом которого является азот. Так что доля пыли ничтожна».

- Неужели трудно раз в день после работы взять влажную тряпочку и протереть пыль хотя бы в комнате ребенка?

«Мама, в тот день, когда я после работы вместо того, чтобы залезть в душ и плюхнуться на диван с книгой и пивом, начну пидорасить квартиру влажной тряпочкой, можешь смело вызывать санитаров, ибо с большой долей вероятности – свершилось, мозг покинул мое бренное тело».

- И вообще пора уже сделать генеральную уборку. Ты когда мыла пол в последний раз?

«Ответ вообще не имеет значения. Если вчера, то мне с кислой миной сообщат, что мыла я его плохо, вон там под шкафом притаились залежи пыли, а под кровать вообще заглядывать страшно, что там – тайна сия велика есть. Если неделю назад – тут же будет прочитана лекция о необходимости делать это хотя бы раз в три дня».

Естественно, все, что в кавычках, проговаривается мысленно. Но иногда мамины визиты случаются не совсем вовремя (у меня месячные, тяжелый день, я уже возлегла с пивом, а тут инспекция) и тогда часть своих ответов я озвучиваю, в результате чего происходит скандал типовой, на бытовой почве. Итоги известны заранее: я – неблагодарная свинья, а мама – мозгоеб со стажем.

Есть еще вторая ягодка-арбузина, и имя ей – «тайные визиты мамы». К сожалению, у мамы есть ключи от моей квартиры и она на пенсии. И, несмотря на мои возражения, периодически мама заглядывает ко мне днем, пока я на работе. Из плюсов – все претензии к чистоте и порядке на вверенной мне территории будут высказаны пост-фактум и в сжатой тезисной форме, из минусов – противостоять хищению грязного белья с целью немедленной постирушки и локальным маминым уборкам в моей квартире я не могу. Вот так и слышу фыркание некоторых: «Дескать, мама ей посильную помощь ходит оказывает, а она еще, говно такое, носом воротит». Спорить не буду, особо в части говна, что есть, то есть. В ответ просто пожелаю вам как-нибудь побыть объектом благотворительности моей мамы хотя бы в течение пары недель. Извинения потом будут приниматься в письменной форме.

Собственно, вот и все мое отношение к бытовым проблемам. И вопрос у меня лишь один – это просто следствие безобразной лени, или свойство моей возвышенной натуры, вроде как «не комильфо мне думать о быте». Хотелось бы, конечно, думать, что второе, но что-то мне подсказывает, что первое.

Ну, а у вас как с этим вопросом?

http://evaevg.livejournal.com/67057.html

Но, во-первых, я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Учитель – учить, врач – лечить, уборщица – мыть полы, а повар – готовить обед. А, во-вторых, я, как дважды жена программистов (хоть и бывшая) придерживаюсь того мнения, что не надо трогать то, что работает. Во избежание, так сказать.

И я не понимаю, откуда у некоторых врачей есть желание посеять панику на ровном месте. Нет, я понимаю, когда речь идет о платных клиниках, там, извините, черта лысого найдут у абсолютно здорового человека, лишь бы исправно посещал и оплачивал. Но в той ситуации, которую я хочу описать, у нас была страховка, то есть, излишнее рвение врача не добавляло ему ни в карму плюс стопятьсот, ни энное количество тугриков в родную клинику.

Случилось это в самом начале нынешнего века. Я только родила ребенка. Вообще, новоиспеченные мамаши – это потенциальные пациенты клиники неврозов. До сих пор помню панику, охватившую меня, когда я вышла из роддома и села в машину. Даже присутствие мужа и гипер-активной бабушки не спасало.

Но мне повезло. В том смысле, что Даня оказался потрясающе здоровым младенцем (тьфу-тьфу-тьфу). Впрочем, об этом я уже писала. Я сейчас о другом.

Мама моя, в ту пору работавшая в страховой компании, выбила специально для Дани полис ДМС в безумно дорогую клинику. Чтоб вы понимали, это был вип-полис. То есть, включено было все, что только можно. Вот с этим-то полисом мы и пошли на первый плановый младенческий осмотр.

Одномесячный Даня полностью оправдывал свое звание «идеального младенца», вел себя примерно, без дела не орал, без памперсов не писал. Все врачи, положенные нам на первой диспансеризации, как один умилялись и давали самые положительные отзывы.

Идиллия закончилась, когда пришел черед посещения врача с загадочным лично для меня названием невропатолог. Но, я уже говорила, медицина – отнюдь не мой конек)

До сих пор благодарю бога, что именно тогда я настояла на том, чтобы бабушка не ломилась вместе с нами в кабинет, а подождала у дверей. Бабушка на удивление быстро сдалась, видать, ее тоже утомило хождение по всем кабинетам большой и радостной компанией а-ля «цыганский табор». Муж тоже был выслан в машину за памперсами. Так что в кабинет невропатолога мы с Даней зашли вдвоем.

Едва взглянув на ребенка, возлежащего на пеленальном столике, врачиха округлила глаза и запричитала как профессиональная бабка-плакальщица на деревенских похоронах.

- О, господи! Боже ж ты мой! Вы посмотрите! Какой ужас!

Я перепуганно уставилась на сына. Даня возлежал среди пеленок, голый и важный, с интересом разглядывал врачиху и сучил ножками.

- А что такое? – шепотом уточнила я, чувствуя, что покрываюсь испариной.

- Вы разве не видите? У него же гипертонус!!!!

Я снова взглянула на ребенка. Поскольку я не совсем представляла себе, что такое «гипертонус» и как он выглядит, а в школе и институтах мне про него ровным счетом ничего не рассказывали, я отрицательно покачала головой.

- Да вы что? – возмутилась врач, вероятно, с ее точки зрения неумение определять в младенцах «гипертонус» считалось преступлением и каралось как минимум пожизненным заключением. – Посмотрите на него! Это же ужас!

Даня пускал пузыри, шевелил ручками и ножками, хмурил брови, не подозревая, что где-то совсем рядом притаился таинственный и ужасный гипертонус.

- И что же делать? – поинтересовалась я, пытаясь унять подступившую панику и радуясь, что рядом нет бабушки. Иначе гипертонусом осчастливились бы все присутствующие, включая врачиху и саму бабушку. И выжили бы немногие.

- Мы его спасем! – заявила врачиха, причем в ее голосе отчетливо слышались интонации Бэтмена, собирающегося вступить в схватку с мировым злом.

Через десять минут я с изумлением разглядывала ворох рецептов и инструкций, вышедших из-под пера врачихи. Количество лекарств, на мой взгляд, способное навсегда излечить от всех недугов тяжело больного паралитика, поразило мое воображение. Затейливость их применения напугало меня еще больше. Врачиха прыгала вокруг моего младенца, жестами объясняя наиболее сложные места. Я представила себе, как я донесу до мамы новость о том, что Даня поражен неким гипертонусом, и теперь все силы нужно отдать на борьбу с ним, и затосковала.

Потом я еще раз посмотрела на сына. Он был безмятежен и вполне счастлив.

«Да ну нах» - подумала я. Наверное, с этой фразы и началось мое становление как матери-ехидны.

Дело было совсем не в том, что мне было наплевать на сына. И не в заоблачной цене (как я подозревала) на некоторые препараты. А в том, что я искренне не понимала, какого, мать их, суслика, я должна травить всякой химией вполне себе здорового ребенка.

Короче, покивав врачихе и заверив ее, что с этой минуты моя жизнь будет полностью подчинена высокой цели излечения ребенка от страшного «гипертонуса», и я буду скрупулёзно следовать ее инструкциям, я покинула кабинет. Как вы понимаете, все бумажки были тщательно спрятаны на дне моей сумке, и все, что происходило на приеме, я скрыла от родственников. Ну и, соответственно, никаких действий я не предпринимала.

Ровно через два месяца состоялся второй визит в поликлинику. Если Даня и загибался от какой-то неведомой мне болезни, то делал он это так незаметно, что лучшие шпионы мира смело могли записываться к нему на мастер-класс. Хотя никаких сомнений здоровье сына у меня не вызывало, перед визитом к невропатологу я снова отослала бабушку от греха подальше и приготовилась выслушивать новые кликушества, предрекающие все беды мира мне и моему несчастному мальчику.

Врачиха нас узнала.

- Ну что? Как вы? Вы все делали, как я сказала? – живо интересовалась она, пока я раздевала Даньку.

- Конечно, доктор! – бодро отрапортовала я. – Мы все сделали именно так, как вы и сказали!

- Все-все? – засомневалась врачиха.

- С точностью до буквы! – соврала я, понимая, что отступать мне некуда.

Врачиха подошла к сыну и осмотрела его. Кроме того, что за последнее время Данька набрал в весе и росте, лично я никаких изменений не замечала. Он так же сучил ножками и ручками и не проявлял никаких признаков дискомфорта.

- Вы понимаете, что мы сделали? – возопила врачиха, чуть ли не напрыгивая на меня.

«Все, пипец! – пронеслось у меня в голове. – Я мать-убийца, гипертонус поразил нас всех, мое вранье разоблачили, короче, сейчас мы все умрем!»

- Что? – прошептала я, думая, самой ли мне идти самоубиваться или дождаться, пока эту миссию исполнит бабушка.

- Мы спасли его! – крикнула врачиха. – Мы просто его вытащили!

- Что вы говорите? – удивилась я, выдохнув.

- Я всегда знала, что эти препараты творят чудеса!

- Да-да, доктор, прекрасные препараты, - посчитала нужным согласиться я, на всякий случай, отодвигаясь с ребенком подальше от завывающей врачихи. – Мы тогда пойдем?

- Вы же видите, это совсем другой ребенок! – не унималась она.

- Конечно-конечно, просто небо и земля, - поддержала я ее, отступая к дверям.

Спасенный младенец удивленно смотрел на тетю.

С тех пор я не очень доверяю врачам. И, за исключением форс-мажора, стараюсь к ним не обращаться. И я до сих пор не в курсе, что такое гипертонус. И думаю, к чему мне эти знания? А вот врачей-паникеров опасаюсь и всячески стараюсь избегать.

А вы что об этом думаете?

http://evaevg.livejournal.com/56182.html

http://viva5a.livejournal.com/549363.html