0
Ноги Филиппа Карловича,
или Не заигрывайте с королевскими портретами!
Матч Португалия - Испания под условным названием "злой Роналду" утвердил меня в намерении поделиться смешным воспоминанием. Относительно смешным.
Мы с родителями в составе туристической группы были в гостях в Эскориале. Хотя это, строго говоря, путешествие по кладбищу (конечно, не считая посещения художественного музея), группа очень веселилась. Экскурсовод дон Фернандо так рассказывал, а наш главный экскурсовод Лена так переводила и комментировала, что туристы то и дело нарушали спокойствие гробницы невежливым, но жизнеутверждающим смехом. Наверное, для хранителей дворца это проверенный метод борьбы с печальными мыслями, которые способны обступить здесь туриста и подавить в нем всякую любознательность, если этих мыслей не разогнать.
Оканчивается экскурсия во дворцовой библиотеке. Библиотека также должна напоминать о том, что наверху - над королевскими могилами - жизнь продолжается, еще и потому, что ее описывают. Длинное светлое помещение, по стенам - книжные шкафы, и один напротив другого висят два портрета в полный рост. С одной стороны - Карл V в доспехах, а с другой - Филипп II в штатском. У Филиппа вид, как ему и следует, весьма представительный. Одет он весь в черное, на голове - его знаменитая высокая шляпа, а ноги - в длинных черных чулках и выглядят совсем тонкими.
Ко времени, когда мы попали в библиотеку, у меня было уже очень игривое настроение, и при виде Филиппа, стоящего в раме, оно, видимо, достигло пика. Вроде бы досмеялись там, где не надо смеяться, а тут: один из значительнейших монархов, хозяин этого дворца и империи, великой империи, при совершенно серьезном лице выставляет напоказ такие хрупкие ножки. Мы видели кабинет, где он работал, смотрели портреты в королевских комнатах и посетили его самого в другом помещении - в усыпальнице. А тут опять он стоит. Следит за соблюдением церемониала, то бишь - чтобы наглые туристы не безобразили. Безобразить ни в коем случае не будем, но капельку созорничать ... в знак глубокого уважения...Подчеркивая, что Его Трансокеанское Могущество - совсем как живой... на этих ножках! Я никогда не думала, что Филипп II на портрете может показаться смешным - да и мне, что называется, при обычных условиях не пришло бы в голову шутить с Филиппом. Не подумайте: я знаю, как надо вести себя в музеях, и так себя в них и веду. Но волна настроенного веселья, захватившая меня при прогулке между гробницами, еще не спала. Конечно, ответственность за свое озорство надо на кого-то свалить...
Пока дон Фернандо занимал вдохновенным рассказом аудиторию на другой стороне зала, вызывая иногда новые раскаты смеха, я осторожно тронула кончиком мизинца ногу в черном чулке. Нет, Филипп не сел, не рявкнул по-испански (я, возможно, поняла бы больше самого общего смысла), не стукнул меня. Безнаказанность, понятное дело, способствует. Поэтому я уже увереннее задела тем же мизинцем другой чулок. Прикоснулась всего на одну секунду, но увереннее. Потом опять первый. Но тут охранник начал медленно приближаться, а мне пришлось быстро отдалиться, всем видом показывая, что я не имею намерения нанести ущерб художественному и историческому наследию Испании. Показать это вышло у меня убедительно, так как было правдой.
Первый и последний раз я так обращалась с картиной. Вероятно, только в столь торжественной обстановке дворца, претендующей по внешности на большую строгость, можно так сильно и нелепо развеселиться.
Финал истории наступил в конце экскурсионного дня. Филиппу Карлычу, как оказалось, было не все равно, что к нему пристают в его дворце. К тому же он, наверное, знал, что я интересуюсь его врагами, а значит, ему совсем нельзя было закрыть глаза на столь мало почтительное поведение. Он дал мне это понять. Не очень жестко, но очевидно. Погуляв после Эскориала по Прадо и возвращаясь домой, как прежде - весело (но теперь уже - недвусмысленно весело, просто в радости после увиденного), я прямо на пороге гостиницы села. Ни на чем не поскользнувшись, не споткнувшись, без толчка. Не ушиблась, но удивилась. Сперва только удивилась, потом сообразила, что это, вероятно, наставительный привет из Эскориала.
Мол: я на своих тоненьких до сих пор стою, а ты на своих не удержишься и, если я захочу, сядешь!
Надо иметь мое воображение, но что-то я думаю, что в этом случае оно верно вообразило.
Филиппу Карловичу, пользуясь случаем, еще раз приношу свои извинения и, если он болельщик, желаю его команде успехов. (Вероятно, он болеет больше чем за одну команду). А всех нас предостерегаю от такого обращения с портретами выдающихся покойников -доброжелательного, но слишком легкомысленного.
Мы с родителями в составе туристической группы были в гостях в Эскориале. Хотя это, строго говоря, путешествие по кладбищу (конечно, не считая посещения художественного музея), группа очень веселилась. Экскурсовод дон Фернандо так рассказывал, а наш главный экскурсовод Лена так переводила и комментировала, что туристы то и дело нарушали спокойствие гробницы невежливым, но жизнеутверждающим смехом. Наверное, для хранителей дворца это проверенный метод борьбы с печальными мыслями, которые способны обступить здесь туриста и подавить в нем всякую любознательность, если этих мыслей не разогнать.
Оканчивается экскурсия во дворцовой библиотеке. Библиотека также должна напоминать о том, что наверху - над королевскими могилами - жизнь продолжается, еще и потому, что ее описывают. Длинное светлое помещение, по стенам - книжные шкафы, и один напротив другого висят два портрета в полный рост. С одной стороны - Карл V в доспехах, а с другой - Филипп II в штатском. У Филиппа вид, как ему и следует, весьма представительный. Одет он весь в черное, на голове - его знаменитая высокая шляпа, а ноги - в длинных черных чулках и выглядят совсем тонкими.
Ко времени, когда мы попали в библиотеку, у меня было уже очень игривое настроение, и при виде Филиппа, стоящего в раме, оно, видимо, достигло пика. Вроде бы досмеялись там, где не надо смеяться, а тут: один из значительнейших монархов, хозяин этого дворца и империи, великой империи, при совершенно серьезном лице выставляет напоказ такие хрупкие ножки. Мы видели кабинет, где он работал, смотрели портреты в королевских комнатах и посетили его самого в другом помещении - в усыпальнице. А тут опять он стоит. Следит за соблюдением церемониала, то бишь - чтобы наглые туристы не безобразили. Безобразить ни в коем случае не будем, но капельку созорничать ... в знак глубокого уважения...Подчеркивая, что Его Трансокеанское Могущество - совсем как живой... на этих ножках! Я никогда не думала, что Филипп II на портрете может показаться смешным - да и мне, что называется, при обычных условиях не пришло бы в голову шутить с Филиппом. Не подумайте: я знаю, как надо вести себя в музеях, и так себя в них и веду. Но волна настроенного веселья, захватившая меня при прогулке между гробницами, еще не спала. Конечно, ответственность за свое озорство надо на кого-то свалить...
Пока дон Фернандо занимал вдохновенным рассказом аудиторию на другой стороне зала, вызывая иногда новые раскаты смеха, я осторожно тронула кончиком мизинца ногу в черном чулке. Нет, Филипп не сел, не рявкнул по-испански (я, возможно, поняла бы больше самого общего смысла), не стукнул меня. Безнаказанность, понятное дело, способствует. Поэтому я уже увереннее задела тем же мизинцем другой чулок. Прикоснулась всего на одну секунду, но увереннее. Потом опять первый. Но тут охранник начал медленно приближаться, а мне пришлось быстро отдалиться, всем видом показывая, что я не имею намерения нанести ущерб художественному и историческому наследию Испании. Показать это вышло у меня убедительно, так как было правдой.
Первый и последний раз я так обращалась с картиной. Вероятно, только в столь торжественной обстановке дворца, претендующей по внешности на большую строгость, можно так сильно и нелепо развеселиться.
Финал истории наступил в конце экскурсионного дня. Филиппу Карлычу, как оказалось, было не все равно, что к нему пристают в его дворце. К тому же он, наверное, знал, что я интересуюсь его врагами, а значит, ему совсем нельзя было закрыть глаза на столь мало почтительное поведение. Он дал мне это понять. Не очень жестко, но очевидно. Погуляв после Эскориала по Прадо и возвращаясь домой, как прежде - весело (но теперь уже - недвусмысленно весело, просто в радости после увиденного), я прямо на пороге гостиницы села. Ни на чем не поскользнувшись, не споткнувшись, без толчка. Не ушиблась, но удивилась. Сперва только удивилась, потом сообразила, что это, вероятно, наставительный привет из Эскориала.
Мол: я на своих тоненьких до сих пор стою, а ты на своих не удержишься и, если я захочу, сядешь!
Надо иметь мое воображение, но что-то я думаю, что в этом случае оно верно вообразило.
Филиппу Карловичу, пользуясь случаем, еще раз приношу свои извинения и, если он болельщик, желаю его команде успехов. (Вероятно, он болеет больше чем за одну команду). А всех нас предостерегаю от такого обращения с портретами выдающихся покойников -доброжелательного, но слишком легкомысленного.